Шпион. Последний из могикан - Страница 217

217

При этих словах молодой могиканин исчез с быстротой летящей стрелы, и не успел разведчик договорить, как с опушки донесся победный крик. Подбежав к Ункасу, встревоженные путники увидели еще один обрывок вуали, развевающийся на нижней ветке бука.

— Легче, легче! — остановил Хейуорда Соколиный Глаз, преграждая ему дорогу своим длинным ружьем. — Теперь мы знаем, что нам делать, только не затопчите следы. Один поспешный шаг может стоить нам часа поисков. Но на след мы напали — этого уж нельзя отрицать.

— Благослови вас господь, достойный человек, благослови вас господь! — воскликнул растроганный отец. — Куда же бежали мои девочки? Где они?

— Выбор пути зависел от многих причин. Если они убежали одни, то могли пойти и по кругу, и по прямой, так что, возможно, находятся милях в двенадцати от нас. Если же их захватили гуроны или другие французские индейцы, они, вероятно, сейчас уже у границ Канады. Но что из того? — спокойно вставил разведчик, заметив, как встревожены и разочарованы слушатели. — Мы с могиканами стоим на одном конце следа, значит, найдем и другой, даже если их разделяют сотни миль. Тише, тише, Ункас! Ты нетерпелив, как горожанин. Не забывай: ножка легкая — след слабый.

— Ха! — вскрикнул Чингачгук, который все это время тщательно осматривал проход, проделанный кем-то в низком, окаймлявшем лес кустарнике. Теперь индеец выпрямился и указывал пальцем на землю с видом и в позе человека, наткнувшегося на омерзительного гада.

— Это же ясный след мужской ноги! — вскричал Хейуорд, наклоняясь над указанным местом. — Ошибка исключена — человек шел по краю лужи. Девушки в плену!

— Что ж, лучше плен, чем голодная смерть в пустыне! — отозвался разведчик. — Да и следов теперь станет побольше. Ставлю пятьдесят бобровых шкур против пятидесяти кремней, что не позже, чем через месяц, мы с могиканами войдем в вигвамы гуронов! Нагнись-ка, Ункас, и попробуй узнать все, что можешь, про этот мокасин, потому что это явно мокасин, а не башмак.

Молодой могиканин склонился над следом и, убрав рассыпанные вокруг листья, стал всматриваться в него с таким вниманием, с каким в наши дни, когда бумажные деньги вызывают к себе явное недоверие, ростовщик разглядывал бы подозрительный банкнот. Наконец Ункас встал с колен, видимо, удовлетворенный результатами осмотра.

— Ну, мальчик, что говорит след? — спросил насторожившийся разведчик. — Ты что-нибудь узнал?

— Хитрая Лисица.

— А, опять этот бесноватый дьявол! Нет, не будет конца его штучкам, пока оленебой не скажет ему теплое словцо!

Хейуорд нехотя, но все же согласился с этой догадкой и выразил скорее надежду, чем сомнение, сказав:

— Возможно, тут ошибка: все мокасины похожи друг на друга.

— Все мокасины похожи друг на друга! Вы еще скажете, что все ноги похожи друг на друга. А ведь каждый знает, что бывают ноги большие и ноги маленькие; у одних ступня широкая, у других — узкая; у одних высокий подъем, у других — низкий; одни ходят носком наружу, другие — внутрь. Мокасины так же мало похожи друг на друга, как книги, хотя тот, кто сумел прочесть одну книгу, может и не разобраться в другой. Но оно и к лучшему — таким образом каждый человек получает возможность использовать свои природные преимущества… Дай-ка мне тоже взглянуть, Ункас. Ни книге, ни мокасину не повредит, если о них выскажут не одно мнение, а два. — Разведчик нагнулся, тут же снова выпрямился и добавил: — Ты прав, мальчик, след тот же самый, что так часто попадался нам, когда мы гнались за гуронами в прошлый раз. Этот парень не упускает случая выпить, а пьющий индеец расставляет ноги шире, чем обычный дикарь. Так уж ходят все пьяницы — и белые и краснокожие. Кроме того, ширина и длина следа те же, что раньше. Взгляни-ка, сагамор: ты ведь не раз вымерял следы, когда мы гнались за злодеями от Гленна до целебного источника.

Чингачгук повиновался и, встав с колен после непродолжительного осмотра, все так же спокойно и невозмутимо произнес лишь одно слово;

— Магуа.

— Значит, все ясно: здесь прошли темноволосая и Магуа.

— Без Алисы? — всполошился Хейуорд.

— Ее следов мы пока что не нашли, — отозвался разведчик, пристально разглядывая деревья, кусты и землю. — А это что такое? Ункас, притащи-ка сюда штучку, что болтается вон на том кусте терновника.

Когда молодой воин исполнил просьбу, Соколиный Глаз взял находку, высоко поднял ее и рассмеялся своим добродушным беззвучным смехом.

— Глядите! — сказал он. — Это же писклявое оружие певца! Ну, теперь мы вышли на след, с которого священник — и тот не собьется! Ункас, поищи-ка следы башмака таких размеров, чтобы ступня могла выдержать шесть футов два дюйма ковыляющей плоти… Нет, этот малый начинает подавать надежды. Уж если он перестал драть горло, значит, может заняться чем-нибудь путным.

— По крайней мере, слову он не изменил, и у Коры с Алисой есть друг, — вставил Хейуорд.

— Да, он будет развлекать их пением, — с откровенным презрением сказал Соколиный Глаз, опуская ружье на землю и опираясь на него. — Но сумеет ли он подстрелить оленя им на обед, определить направление по мху на березах или перерезать глотку гурону? Если нет, то у любой птицы мозгов больше, чем у него. Ну, что, мальчик, нашел след?

— Вон тут я вижу нечто вроде следа ноги, обутой в башмак, — вмешался обрадованный Хейуорд, чтобы отвести разговор от бедного Давида, которому он был сейчас глубоко признателен.

217